Певческая культура народов Карелии

Именно этот особый хронотоп бытия песни и рождает то чувство чего-то своеобычного, что неожиданно раскрывается в звучании мелодий протяжных русских песен. Они и узнаваемы, и в то же время новы какой-то поражающей, буквально разящей слух и душу новизной. Почему русская протяжная песня, интерпретированная певцами-вепсами, стала другой песней, в известной мере поясняет догадка, высказанная вепсоведом И.Б. Семаковой о том, что в русских лирических песнях, распетых вепсами, произошла замена их собственно лирической функции на апеллятивную, что и сказалось на характере их интонирования, сохранившего магический, заклинательный характер, адресованность сакральным силам (Семакова, 1992). Так или иначе, но описанные особенности вепсских распевов русских лирических песен создают большие сложности в процессе подготовки их к публикации. Издатель пытается, следуя заведенному обычаю, представить читателю сборника поэтический текст песни параллельно с нотацией его музыкального текста. Это ему не всегда удается. Дело в том, что слова песни действительно не поддаются попыткам «уложить» их в стихи. Столь же безнадежными оказываются попытки изложить музыкально-поэтические тексты песен в строфовой форме, хотя последняя в них, безусловно, прослушивается. Почему это происходит? По существу, мы повторяем настойчивый вопрос Е.В. Гиппиуса. обращенный к этномузыковедам еще в 1940-е годы по поводу вепсского распева русской протяжной песни, при его участии и опубликованной в сборнике В.П. Гудкова и Н.Н. Леви: «Объясните мне, что такое "Росынька"»? Сегодня ответ на этот вопрос может быть сформулирован более полно, чем это было возможным 25 лет назад, но исчерпывающим быть не обещает. Традиционная русская песня живет среди жителей Межозерья не только на русском языке, но и в формах, во многом близких русской традиции. Для идентификации этих песен как явления, испытавшего глубокое воздействие вепсской певческой культуры, и, более того, ставшего, по существу, её достоянием, необходим специфический научный аппарат. Об отсутствии последнего позволяет судить тот вывод, который делает Ф.А. Рубцов в предисловии к составленному им сборнику 1958 года: «Единого стиля в песнях Ленинградской области (Межозерье частично входило тогда в её административные границы) нет. В зависимости от местоположения того или иного района стиль песен примыкает либо к Вологодской, либо к Новгородской, либо к Псковской песенным культурам, имеющим при некоторой общности, свои характерные, хотя и не всегда поддающиеся точному определению черты» (Рубцов, 1958, 5, разрядка моя — Т.К.). Напомним, что обоснование и обнародование основных положений отечественной теории музыкального фольклора, которые могли бы подсказать точные приемы для определения характерных черт того или иного местного стиля, совершалось как раз в те десятилетия, которые отмечены появлением публикаций народных песен Северо-Запада России (Кравчинская, Ширяева, 1950; Рубцов, 1958; Сто песен). Так, в 1957 г. была издана книга «М. Балакирев. Русские народные песни» под редакцией Е.В. Гиппиуса, в которой получил наиболее полное изложение научный метод анализа фольклорных записей и публикаций. В начале 1970 годов вышел из печати двухтомник трудов К.В. Квитки, содержащий разработку широкого круга проблем истории и теории восточно-славянского музыкального фольклора. Наконец, в 1980 г. появилась статья Е.В. Гиппиуса «Общетеоретический взгляд на проблему каталогизации народных мелодий» (Гиппиус, 1980). Эти выдающиеся труды составили основу современной отечественной теоретической школы, разрабатывающей в том числе и проблемы полиэтнического музыкального фольклора России. В них был освещен вопрос о специфических формах существования фольклорного факта, современный взгляд на проблему синкретизма в традиционном искусстве, на роль национального начала в народном музыкальном искусстве. Напомним уже цитированную нами мысль К.В. Квитки: «Национальный характер музыки данного народа в сравнении с другими, географически и культурно близкими народами, обрисовывается не обязательно вполне оригинальными, исключительно данному народу свойственными элементами… (она) может характеризоваться относительной силой тех же элементов, какие составляют музыку других народов, только в ином комплексе или в ином соотношении» (Квитка, 1971, 10). Эти и другие положения отечественной теории музыкального фольклора открыли возможность формулировки новых исследовательских задач, в том числе поставили в повестку дня проблему этнической идентификации записей музыкального фольклора, сделанных в местах совместного проживания разных этносов. Наше внимание привлекла проблема отражения особенностей художественного мышления этноса в заимствуемом им материале иноэтнического происхождения и характер усвоения принципов иноэтнического художественного мышления, в данном случае — усвоение мелодико-композиционных закономерностей распева русских протяжных песен песенным мышлением вепсов. Разумеется, изучение этих аспектов проблемы подразумевает многое, и прежде всего целостное исследование традиционной культуры Северо-запада — ее локальных, региональных, этнических стилей. Многоаспектная сама по себе, она делает необходимым привлечение данных таких наук, как история, этнография, языкознание, топонимика и т.п. Опыт показал, что междисциплинарные исследования неизбежно и закономерно перемещаются с аналитического уровня на уровень изучения разных форм этнического сознания, этнопсихологии, этноэстетики. В частности, встает вопрос о характере восприятия художественного пространства и времени в различных этнических культурах (Краснопольская, 1997). Все это задачи, которые предстоит решать в будущем. В настоящее же время нам было необходимо сформулировать ряд конкретных задач, решение которых сможет подготовить почву для последующей постановки проблем целостного освещения певческой культуры Северо-Запада России, и, прежде всего, — суммировать опыт, накопленный современной отечественной наукой. Этот опыт подсказывает, что этническая идентификация записей музыкального фольклора представляет собой аналитическую операцию «высшего порядка», этапы которой, исходя из положений теории Е.В. Гиппиуса, можно представить в следующей последовательности: 1)анализ возможно большего числа эмпирических записей каждого фольклорного факта с точки зрения а) стихового строения поэтического текста; б) его строфовой композиции; в) слоговой музыкально-ритмической формы; г) ритмической и мелодической композиции. Все эти операции имеют особое значение в свете того, что «инакомыслие», свойственное заимствующему этносу, могло затронуть в большей или меньшей степени каждый из уровней структуры заимствованного фольклорного факта; далее

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176

-Муезерская Центральная районная детская библиотека

Сортавальская Центральная детская библиотека

-Питкярантская Центральная детская библиотека (ЦРДБ)

Медвежьегорская Центральная

районная детская библиотека

Певческая культура народов Карелии