Певческая культура народов Карелии

Как известно, развитие научной мысли о фольклоре представляет собой объект вполне обозримый для взгляда историка. История же музыкального фольклора не только не написана — проблематичной остается сама возможность восстановить в научно достоверных формах ее полную картину. Причиной тому — специфика жизни фольклорной традиции. Жизнь народной песни протекает на разных уровнях духовной деятельности человека. Один из них скрыт от непосредственного наблюдения — это область мышления. «На уровне мышления, — пишет Е.В. Гиппиус, — единичный музыкальный факт в фольклоре представляет собой сложное явление, мыслимое исполнителем в совокупности версий каждой его части и каждого его компонента. При этом они могут быть воспроизведены в нескольких сочетаниях, продуманных исполнителем, принятых в его творческой практике и сознательно чередуемых во время исполнения то в одной, то в другой комбинациях» (Гиппиус, 1980, 25). Этот скрытый от непосредственного наблюдения процесс жизни народной песни обнаруживает себя на ином уровне — на уровне живого звучания. Здесь фольклорный факт «воплощается исполнителем в одном из частных (в одном из многих возможных) проявлений того, как он мыслится. Поэтому на данном уровне музыкально-фольклорный факт утрачивает часть существенных своих компонентов, имеющихся на уровне мышления, и предстает перед нами в форме не общего, но частного» (там же, 26). Именно в такие моменты — на «всплесках» творческого сознания, когда оно реализуется в данном конкретном исполнении песни, собиратель и фиксирует ее. Но это не «вся правда» о песне. Выявление того, что есть народная песня во всей полноте, — это длительный путь многократных фиксаций самых различных воспроизведений этой песни как одним и тем же, так и разными исполнителями. Только через познание каждого фольклорного факта во множестве его версий приоткрывается содержание мыслительно-творческого процесса, протекающего в сознании певца. Так что же такое — сборник народных песен? Это — собрание записей единичных фольклорных фактов. Поэтому по отношению к каждому сборнику всегда встают одни и те же вопросы: что именно в фольклорной традиции данное собрание отражает? Какова мера полноты этого отражения? Какова степень научной достоверности зафиксированного материала? Эти вопросы применимы к любому сборнику, к самой беглой записи, к работе самого наивного собирателя, сознательно не ставившего перед собой никаких научных задач. Запись народной песни всегда представляет собой осознанную или неосознанную работу мысли. «Запись народного напева, — писал К.В. Квитка, — работа не автоматическая; запись — это вместе с тем выявление того, как понимает записывающий строение напева, как анализирует его, как разрешает сомнения. Теоретические идеи и навыки не могут не отражаться на записи: они в значительной мере обуславливают даже способ изображения» (Квитка, 1973, 33). Таким образом, сборник народной песни всегда возникает на пересечении «линий жизни» народной традиции и мысли о ней. Он — результат диалога между традиционным и современным мышлением. Это делает сборник народных песен весьма специфическим источником знания о народной песне, выступающим, однако, как бы «от имени» самой традиции, являясь ее материализовавшимся оттиском. Именно поэтому исследователь традиционного певческого искусства в поисках ответов на вопросы о полноте имеющегося материала и о его адекватности реально существовавшей (или существующей поныне) традиции должен оценить источники подобного рода с позиций современной научной методологии. При этом он не может не сознавать, что развитие научного аналитического аппарата, как и расширение знаний о фольклоре, непременно внесет коррективы в сделанные им выводы. Именно поэтому каждый сборник народных песен принадлежит и своему времени, и будущему — каждому отрезку «настоящего времени» жизни народной культуры и мысли о ней. Характер источников, на которые опирается музыкальная фольклористика, наполняет особым содержанием и понятие «критика источников». Последняя для этномузыковедения является не только предварительным этапом исследования, но и его особой областью со своими специфическими и общенаучными аспектами. Одним из условий, необходимых для исследования источников, является, как это ни парадоксально звучит, полнота знания о запечатленной в них традиции. Это единственный путь к воссозданию определенного отрезка ее истории. Если же подобные условия отсутствуют, то и критическое изучение источника и представленной им традиции оказываются невозможными. И таких случаев не счесть! Тем значительнее для изучения фольклора и истории фольклористики те источники, которые отвечают основным требованиям их критического исследования. Именно таковы записи песенного фольклора Заонежья. Они накапливались на протяжении ста лет — с конца XIX до конца XX века и получили отражение в ряде различных по типу, ныне ставших классическими, публикациях. Это «Песни русского народа» Ф.М. Истомина и Г.О. Дютша (Песни русского народа, 1894), «Описание русской крестьянской свадьбы» О.X. Агреневой-Славянской (Агренева-Славянская, 1887–1889), «Досюльная свадьба» В.Д. Лысанова (Лысанов, 1916), «Приложения» к сборнику «Крестьянское искусство СССР» (Крестьянское искусство, 1927). Между этими публикациями существуют внутренние связи, которые определяет отнюдь не только общий объект исследования. Например, «Песни русского народа» и «Досюльная свадьба» находятся в состоянии своего рода полемического диалога, смысл которого во всей полноте раскрылся только в последнее время. Свод музыкальных записей из всех названных источников и их редакция, выполненная на основе единого, структурно-типологического метода (Песни Заонежья, 1986), позволили еще раз убедиться в том, что музыкально-поэтический фольклор Заонежья в течение 100 лет заставлял усиленно биться пульс отечественной фольклористики. Разумеется, могучим толчком тому послужило открытие здесь живой эпической традиции и появление трудов П.Н. Рыбникова и А.Ф. Гильфердинга. Одним из результатов этого открытия и последовавших за ним событий (приглашения в русские столицы «олонецких рапсодов», заонежской вопленицы И.А. Федосовой и др.) явилась организация в 1885 г. Песенной комиссии при Русском Географическом обществе, главной задачей которой стала организация систематического собирания русских народных песен. Первая экспедиция Песенной комиссии начала работу в Заонежье летом 1886 г. далее

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176

-Муезерская Центральная районная детская библиотека

Сортавальская Центральная детская библиотека

-Питкярантская Центральная детская библиотека (ЦРДБ)

Медвежьегорская Центральная

районная детская библиотека

Певческая культура народов Карелии